— Я буду играть защиту Каро-Канн, только вы мне не мешайте, пожалуйста.

Верно говорят, что счастье в неведение. Герцогиня Фортеньяк с трудом сдержалась, что бы не прикрыть рот ладонью от накатившей тревоги.
Еще говорят, когда узнаешь тайну, которую трудно не раскрыть хоть кому-то, не можешь ни есть, ни спать. Этой ночью Авелин спала так крепко, как, возможно, никогда раньше. И с удовольствием проспала бы так ещё седмицу, пока все не утихло. А утихало при дворе все быстро. Одни сплетни сменяли другие, старые скандала заменяли новые. Забылось бы и убийство барона Тревье, о котором теперь трещал весь дворец, а может и город. Ещё бы. Убийство во дворце.
Хорошо бы было уехать. Взять мальчиков и уехать, но при скучающем дворе любая спешка вызывает любопытство, даже если речь идет о покупке платья. Винить их за подобную въедливость, Фортеньяк не удавалось, ведь кто как не фрейлины славились любопытством больше остальных.
И к несчастью, герцогиня соответствовала этому клише больше, чем хотелось бы. И откуда только взялась дурная манера подслушивать, которой она, кажется, раньше не имела, да ещё так некстати. Если бы она просто ушла, если бы она задержалась ещё хотя бы на четверть часа, если бы...
Авелин нервно одернула руку от замученного воротника накидки, молча повторив себе, что вряд ли выглядит хуже перевыполнивших план по драматичными обморокам других придворных дам.
— Маршал, - она даже терпеливо дождалась, пока тренировка закончится, и бедный герцогский оруженосец недовольно пыхтя удалится. К тому же в в виде сражающихся мужчин было что-то если не успокаивающе, то приятно отвлекающее от беспокоящих мыслей, — Какая невероятно неожиданная встреча, я вас везде искала. В такое время честным герцогам полагается ещё спать, а не гонять по садам с мечом благородных юношей.
Как начать, Авелин в душé не представляла, поэтому начала сразу и по делу.
— Вам очень идёт ваш оруженосец, смотритесь весьма поэтично. Смело можно писать аллегорию противоположности.
Слова все на находились, а когда находились, категорически отказывались складываться во что-то вразумительное.
— Давайте пройдёмся, - Фортеньяк уже привычно взяв под локоть маршала, повела его дальше в сад.
То, что по какой-то причине в любой непонятной ситуации Авелин обращалась именно к Филиппу, становилось почти правилом, которое объяснить не получалось и с которым последнему оставалось только смириться.
— Вы, возможно, уже слышали об этой ужасной истории с Тревье? Чудовищно, просто чудовищно.
Меньше всего ей хотелось иметь хоть какое-то отношение к этой истории, и самым правильным все-таки было бы оставить все услышанное при себе, избежав тем самым множества проблем. И все же умолчать было невозможно.
— Мне кажется, вы должны кое-что узнать, - Авелин выдохнула, собираясь с духом,— Что если...Что если я скажу, что я, кажется, стала невольным свидетелем пылкого ночного рандеву барона с его судя по всему убийцей? И что я не хотела бы, чтобы об этом кто-то знал, никаких свидетельств и тому подобного.

— Можешь добавлять немного русской брани, только обязательно с берлинским акцентом

Авелин неуверенно кивнула. Где земли барона, она еще вчера в общем-то не помнила, а может и вовсе не знала, не смотря на то, что когда-то в детстве ментор предпринимал попытки вбить в голову беспокойным герцогским отпрыскам все титулы и земли родного королевства. Тогда это казалось скучным, сложным и бесполезным занятием, а повзрослев герцогиня Арманьяк, а затем Колиньяр, если кем и интересовалась, то лишь теми, кем не интересоваться было невозможно.
— Да, где-то на юге, - рассеяно проронила герцогиня, безжалостно надломив по пути попавшуюся розу — все равно скоро ударят морозы, и от нее ничего не останется, — Кажется, у барона еще пять сыновей, если они не передерутся между собой, то несчастного Тревье смогут похоронить достойно.
Авелин никогда раньше не обращала на покойного барона особого внимания. Был и был барон Тревье, ходил по тем же коридорам, слишком взрослый, серьёзный и далёкий от дворцовых скандалов и сплетен, чтобы хоть как-то обращать на себя внимания. И Фортеньяк и не обращала, но теперь почему-то казалось очень важным узнать и запомнить об этом человеке как можно больше, а в голове всплывали где-то услышанные краем уха крупицы информации. В душе поднимало голову чувство вины, будто она сама собственноручно перерезала бедняге горло, хотя и прекрасно понимала, что это не так.
— Я понятия не имею, что у вас в голове, — Авелин вскинула подбородок и ткнула маршала в грудь несчастной розой, — И что и кому вы захотите рассказать.
И это было чистой правдой. Сложно было представить, но теперь в мнительности герцогиня Фортеньяк могла посоперничать с королём. И если бы ей так сильно не не довела покоя судьба Тревье, она бы предпочла убедить себя, что все это ей только приснилось.
— Я не видела их, честно говоря, я даже не знала, что один из них и есть Тревье, поняла только сегодня утром, когда... когда услышала, что его нашли, — тихо начала герцогиня, остановившись, чтобы вдохнуть, и осознать, что задумавшись о бароне почти минуту не дышала, — Они говорили на общем языке, не считая того, что барон нескромно выругался пару раз на нашем, тот, второй, говорил об амидцах, о том, что барону выгодно принять щедрое предложение. Барон, мягко говоря, резко отказался, — Авелин снова остановилась, и облокотившись на бортик фонтана, уставилась на воду, в носу предательски защипало, — Вы правы, он был достойным человеком. Барон опрометчиво пригрозил, а потом... Потом я услышала звук и... просто ушла.
Фортеньяк на минуту прикрыла глаза. Так отвратительно она себя не чувствовала уже давно и успела пожалеть, что вообще решилась на этот разговор, лишь смутно понимая, что не начни она его, не  расскажи этого хоть кому-то, было бы еще хуже. А рассказать, как выяснилось, было особо и некому, не к исповеднику же идти, в конце концов.
— Я... Наверно я должна была что-то сделать, может... Ему ещё можно было помочь, если бы я тогда позвала бы на помощь или... Не знаю, просто сделала бы хоть что-нибудь.

— Всё настолько глупо и непрофессионально,
что работать практически совершенно невозможно.
Невозможно понять логику непрофессионала.

Герцогиня резко выдохнула, возвращая самообладание. После смерти Ги у нее выработалась стойкая невыносимость любых слов утешения, которых выслушать и прочесть ей довелось слишком много, чтобы они навсегда не обесценились для нее. Они не требовались ей тогда, и уж тем более не требовались после. Но в этот раз хладнокровие ее подвело, и хотя Авелин могла повторить себе, да и повторила уже на задворках сознания, все то же самое, что произнес маршал сама, она все же чувствовала благодарность.
И все же слишком явное смятение чувств необходимо было заканчивать и желательно никогда больше к ним не возвращаться.
— Да, вы совершенно правы, — окончательно взяв себя в руки, Авелин разжала добела вцепившиеся в бортик пальцы, и отошла, — Пока погода ещё позволяет, было бы неправильно не продолжить прогулку.
Фортеньяк задумалась, никогда раньше она не обращала внимания ни на схожесть голосов ни на их различия. Конечно, она могла бы узнать голоса брата или сыновей, выловить их из гула чужих, но всего однажды услышанный...
— Думаю, да, если услышу, то узнаю, но вы же не собираетесь гонять меня по всему городу и вслушиваться, правда? — Авелин качнула головой и устало потерла бровь, — Не знаю, нет, скорее нет, это не было похоже разговор знакомых, не было никаких имен, разве что короля, тот, другой, только сказал, что с таким королем Брейвайну под Эль-Амидом будет только лучше или что-то в этом духе. Свиньи.
Она хлестнула уже изрядно потрепавшейся розой по мраморному оленю. Мысленно извинившись перед животным, Авелин погладила статую по носу. Октябрь — самое время для охоты на копытных, будь она сейчас в Арманьяке, они бы с Арно уже давно закатили роскошную недельную охоту. Герцогиня вздохнула, и обернулась на маршала, который кажется, что-то спросил.
— Вы ведь не думаете, что этот ужасный человек — один из нас?! — это одновременно пугало и возмущало,— Я... Я думала, что он просто сюда пробрался. Из тех, кто плохо изъясняется, разве что купцы, пару дней назад. Кстати, привезли дивный бархат. И жемчуг, ах, какой жемчуг.
Авелин лениво проследила взглядом за слетевшим с ветки здоровенным вороном, прям как из причти про толстого гуся.
— «Пьяный гусь»! Он говорил о встрече в «пьяном гусе», — герцогиня поморщилась,— Это рядом с тем ужасным местом, Золотым Двором, не понимаю, почему до сих пор его не почистили, отвратительные трущобы.

Счастливая девочка. Она может себе позволить это "около семи".

Внешне благородно пропустив все колкости маршала мимо ушей и только мысленно ответив «рада, что вы это понимаете», вслух Авелин ничего не сказала, и даже удержалась от красноречивых взглядов, дающих понять, что она думает об остроумии коньянского герцога. 
— Нет, герцог, мне таких предложений, не поступало. 
Мысль, что оно поступить могло, мягко говоря настораживала, но при этом не казалась чем-то страшным или пугающим. Возможно, потому что Авелин была еще в том возрасте, когда предположение, что именно с ней может произойти что-то ужасное выглядело совершенно невозможным. И уж тем более с той концовкой, что постигла бедного Тревье.
Фортеньяк критично осмотрела попавшийся на пути новый розовый и, заранее посочувствовав садовнику, остановилась.
— Позвольте ваш кинжал, маршал? Так вот. Нет, мне они не поступало, и согласитесь, это печально, — Авелин  рассматривая покрутила в руках оружие и отвернулась к цветам, аккуратно, чтобы не уколоть пальцы, срезать розы, — Поступи оно, мы бы с вами сейчас, возможно, знали гораздо больше. Я не так прямолинейна, как барон. Что до вассалов герцога Колиньяра, поверьте, об этом вам волноваться не стоит, волнуйтесь о своих.
Герцогиня отложила еще несколько роз в растущую охапку на краю постамента и не без заглянула в красующийся на нем вазон. Иногда пылкие кавалеры кидали в него весьма забавные записки своим тайным пассиями, а вернуться в обитель фрейлин без единой сплетни было в конце концов очень невоспитанно.
— Если решитесь узнать, то вам будет нужен Жиль Леру, этот хлыщ теперь подбирает негоциантов для двора, я бы его вам представила, но, увы, они с герцогом Арманьяком что-то — даже не хочу знать что —не поделили. Только приготовьте кошель побольше.
Герцогиня разочарованно отвернулась от вазона и, подхватив розовую охапку, задумчиво посмотрела на герцога, примерно прикидывая насколько тому может понравится путешествие к Золотому Двору. По всему выходило, что вполне даже, по крайней мере никакой досады по поводу такой прогулки в глазах маршала не мелькало.
— После полуночи, он сказал, — все так же задумчиво протянула Фортеньяк, — Прекрасно. Нанесете после десяти визит в особняк Арманьяков, на Площади Меча, если вы вдруг забыли.  А вот это передадите от меня своему оруженосцу, — Авелин вытащив из букета розу, вручила маршалу и кивнув на охапку добавила,— А это я передам от вас королеве.
Перехватив розы поудобней, фрейлина развернулась на каблуках и поспешила обратно к дворцу, ей еще нужно было по дороге раздобыть хоть одну стоящую сплетню.

Запомните этого человека. Теперь вы будете водить его повсюду.
Анри де Безье был юношей во всех отношениях славным. Не говоря уже о том, что неуловимо напомнил Авелин покойного мужа. Та же спесь, тот же гордо вздернутый подбородок, та же иногда совершенно лишняя эмоциональность. Удержаться было сложно, да по правде говоря герцогиня не слишком и пыталась. Слегка для приличия помучавшись чувством вины, за совращение невинной души, Авелин дипломатично выпроводила маршальского оруженосца обратно к монсеньору, и занялась принесенным им же сомнительным нарядом. Увидев новое платье герцогини Колиньяра , Арно не стесняясь в выражениях высказал все, что думает по поводу того, что его сестру могут увидеть в подобном виде, но при этом лишь поверхностно поинтересовался, к чему такой маскарад и даже удовлетворился таким же поверхностным ответом.
Прежде чем покинуть дом через задний двор, Авелин успела пару минут поразглядывать себя в зеркало и прийти к выводу, что так должны выглядите разве что те, кто собираются провести время в полугодовом паломничестве к мощам святой Катарины. Нет, она, конечно, была человеком верующим, но при этом совершенно не понимала в чем все-таки суть и скромных одежд, и путешествий в такую даль ради того, чтобы просто помолиться. Хмыкнув на прощанье своему отражению, Фортеньяк все-таки покинула особняк, негромко хлопнув кованной дверцей, которую обычно использовали слуги, покидая особняк герцога Арманьяка.
— Вы не пришли, расстроили герцога, — мельком бросив взгляд на маршала, Авелин улыбнулась мило переминавшемуся с ноги на ногу Безье, вот уж чего ему не хватало от дяди, так это излишней самоуверенности, впрочем и в ее отсутствии было что-то очаровательное и простительное по возрасту, — Так что о неукоснительно выполненных инструкциях я бы поспорила. Герцогиня недовольно приподняла бровь, и хмыкнув развернулась в сторону той части города, куда приличным людям было ходить непозволительно, — Не говорите ерунды, герцог, я не намерена, ждать, пока вы мне  приведете, да к тому же, вполне возможно, ошибочно, кого-то, когда я вполне способна, привести вас к нему сама. А вот мальчика могли бы и оставить дома.
Наконец оценив внешний вид маршала, Фортеньяк пришла к тому же неутешительному выводу, что посетил ее, когда она увидела потрепанный колет Анри: дворянскую рожу не спрятать никакими тряпками, даже если в них пожелал бы влезть не каждый горожанин.
— Вынуждена разочаровать, но только идиот примет вас за буржуа с вашей-то физиономией.

В таверне было многолюдно, даже слишком, в то время как Авелин представляла себе это совершенно иначе. Ей казалось, что это непременно должно быть какое-то зловонное полутёмное место, где за столами сидят головорезы с кривыми зубами и кто-то непременно дерётся. Вместо этого перед ней предстало может не слишком чистое, но вполне терпимое заведение, где пахло мясом и немного перегаром, а головорезы, если это были они, выглядели примерно так же, как и обычные крестьяне, которых было полно везде. Герцогиня пока не понимая, разочарована она или нет, обернулась к спутникам.
— А что если, его здесь нет, вдруг после убийства Тревье, его прибывание здесь потеряло всякий смысл? — эта простая мысль пришла ей на ум только сейчас, увлечённая идей заявится в одно из таких мест, Авелин не искала, и даже более того, игнорировала все причины, по которым можно было бы отменить эту вылазку из душного дворца, — В самом деле, может искать тут совершенно бессмысленно?

Ближе к народу Авелин не имела желания быть. Ей вообще были чужды желания горожан столица, если в Колиньяре она считала своим долгом соблюдать хоть какие-то интересы крестьян, то в Эсгороте это совершенно обходило ее стороной. В отличии от чувств Арно, так что не умилиться заботе о эстетичском чувствовании мира брата исходящей от герцога, Фортеньяк просто не могла. И хотя она это никак особо не прокомментировала, она почувствовала определенное чувство, схожее с благодарностью и умилением.
Авелин фыркнула. Она старалась вообще ну думать, о том, кто мог заинтересовать тез, кому Тревье ответил отказов, и по чему. Она понимала, что это глупо, но ничего поделать не могла. Главным, что интересовало ее во всей этой истории, кроме чувства вины перед беднягой-бароном, было желание развеется. Королевский двор за пару месяц стал совершенно невыносим, все давило и все подводило герцогиню к мысли о том, что чем быстрее она развеет свой досуг чем-то, что совершенно не связанно с дворцовыми интригами, тем лучше. Так оно было. Едва удалившись от дворца на приличное расстояние, Авелин чувствовала, что с ее плеч как-будто сходит гора ответственности. Ответственности за свои мысли, представления и поступки.
Побывать вот в такой простой таверне Фортеньяк хотела уже давно. Еще в Арманьяке куда больше пиров и даже охоты, ее манил простой рыбацкий порт и расположенные там забегаловки, ей казалось, что именно там происходит все самое интересное, и это отдавало чем-то совершенно волшебным, сквозило миром, который был ей не доступен и поэтому куда более желанен, чем тот, что она имела. Еще тогда, в юности, она имела неосторожность поделиться этой дикой мыслью с Арно, как же он тогда хохотал, и как же ей было стыдно. Сразу после этого она беспощадно с этой идей распрощалась, чтобы теперь вот так оказаться в подобном месте.
Авелин обернулась на стол, о котором говорил маршал, и сосредоточенно делая вид, будто смотрит на стойку таверны где, крутился ее хозяин сосредоточенно выставляя пузатые кружки, неопределенно подняла бровь. Это и в самом деле было странно то, что она неплохо понимала, о чем говорит герцог. Сколько бы краем глаза герцогиня не смотрела на сидящего за столом мужчину, она все никак не могла припомнить, где она его все таки-видела, несмотря на подозрительную знакомость его лица. Такое странное совпадение не могло не пугать, как и все остальное, не поддающиеся разумному объяснению.
Фортеньяк глубоко вдохнула, и воспользовавшись отвлеченность хозяина «Пьяного гуся», легко подскочив к деревянной стойке, подхватила поднос с парой кубков и запеченным жаркое, не слова не сказав спутникам, направилась к столу с подозрительным знакомым. Улыбаясь, расставляя посудину, и вглядываясь в лицо человека, еще недавно казавшимся знакомым, Авелин все никак не могла понять, кто он и откуда может его знать. Обветренная кожа, странный загар и акцент больше отталкивали ее, чем давали понять, кто он такой.
Наконец-то выполнив за прислужку всю ее работы и стоический выдержав от одного из сидящих шлепок по тому месту, которое привыкло разве что к мягкой обивке дворцовых кушеток и кинув по дороге в фартук возмущённой произволом местной девицы пару серебряных монет, заготовленных на особый случай, Фортеньяк выхватив тряпку подошла к столу, где расположились маршал с оруженосец.
— Странное дело, — негромко проговорила женщина, протирая стол, — Его лицо и впрямь кажется знакомым, но как бы я не старалась, не могу вспомнить, кто он! Но его акцент! Он точно не из наших земель, чтобы так растягивать гласные!
Авелин и в самом деле еще никогда не слышала, чтобы так коверкали не только брейвайнский язык, но и общий, на который совершенно невозмутимо переходил этот странный человек, будто это было самым обычным делом. Откинув прядь с лица, нагло вылезшую в такой неподходящий случай как раз в тот момент, когда позади послышались крики и звук опрокинутого стола.
Сказать что это был хаос - не сказать ничего. Люди как-будто ждали повода, чтобы накинуться друг на друга, кто-то хватал деревянные подносы, кто-то выхватывал из-за пояса кинжалы, а кто-то не слишком заботясь сгребал деревянные тяжелые кружки для эля, без разбора кидаясь с ними первых встречных. Напуганная и одновременно захваченная происходящим , Авелин, обернулась обратно к спутникам.
— Я, конечно, не уверена, но наш друг, кажется, уходит...