Ранние побудки Авелин не то, что не любила, скорее плохо представляла себе, что это такое. Полностью познакомилась она с ними только по дороге в Офир, ведь даже в течении внушительной поездки в Солин, брейвайнцы оставались брейвайнцами и никуда не торопились. Возможно, бешеный темп, в котором предпочитал путешествовать герцог Коньянский, как и положено маршалу и просто военному, наложил на нее слишком сильный отпечаток. Иначе она не могла объяснить, почему без всяких (ладно, почти без всяких) отлагательств так легко и скоро проснулась с первой же попытки служанки, одолженной у принцессы Асдис, разбудить герцогиню.
А возможно, дело было в том, что Авелин прекрасно понимала всю ответственность своей миссии. Миссия делилась сразу на две: во-первых, по словам все той же Асдис, короля было совершенно необходимо спасать, а в наше время, кому если не герцогиням спасать королей из лап коварных лордов - канцлеров; а во-вторых, этот самый король совершенно опрометчиво дал герцогине обещание, которое, на ее взгляд, должен был выполнить именно сегодня. Между Авелин и исполненным обещанием стояли только две мелочи: некий граф Персиваль Кейн и чувство ответственности Его Величества. Ни то ни другое  по мнению герцогини достойной преградой ее желаниям не было.
В успехе своей компании Авелин не сомневалась: уж если она встала в шесть часов утра, в январе, в полной темноте, то мир должен был перевернуться, но то, ради чего герцогиня Колиньяр встала — она получить должна. И пусть она не была маршалом, или даже генералом, Фортеньяк, найдя в новоиспеченной офирской принцессе бесценного собеседника, без труда узнала и то, где находится кабинет Его Величества, и его примерное расписание, и даже то, что если он успеет перешагнуть порог кабинета — битва будет проиграна. Так рисковать Авелин не собиралась, а потому был лишь одна возможность — перехватить короля на пути к бесконечным важным делам, ожидавшим его в кабинете.

— Боюсь, вы не сделаете дальше ни шагу — это похищение! — Авелин вывернула из-за угла, преграждая  дорогу, очень вовремя, чтобы не столкнуться с Дэйроном лбами, точнее в данном конкретном случае, чтобы не уткнуться носом в королевскую грудь,— Вы обещали не далее чем, — женщина запнулась, подсчитывая сколько прошло часов с тех пор, как они были не так сильно заняты, чтобы разговаривать,— Шесть? Шесть часов назад, Вы обещали мне показать город, и я вынуждена настаивать на том, что бы это произошло сегодня!
Вообще-то, матушка говорила, что обещаниям, которые мужчины дают по ночам верить не стоит, и дальше слов это никогда не заходит. Поэтому, обычно она их ни с кого и не брала, но в этот раз, Авелин была настроена на воплощение исключения, подтверждающего правило.
— К тому же, все, с кем я говорила вчерашним вечером, обеспокоены тем, что их любимый король проводит целые дни занимаясь делами, почти безвылазно. В целях усмирения волнений Ваших поданных, я просто обязана сопроводить вас на прогулку по городу, которая, несомненно, поспособствует укреплению вашего здоровья!

Если бы всех похитителей встречали вот таким тоном и улыбкой, можно с уверенность было бы утверждать, что ни одно похищение так и не состоялось. Авелин приложила почти нечеловеческие усилия для того, чтобы не расплыться в, наверняка, невероятно идиотской улыбке, когда ее руки коснулись чужие губы.
— Так рано я проснулась, потому что шесть часов без Вас и в самом деле — вечность, — а сумей она проснуться еще раньше, наверняка бы успела посмотреть на королевской тренировку, и пускай, едва ли, что-либо о ней запомнила или поняла, но зато без сомнения получила бы колоссальное эстетическое удовольствие,— Я уверена, что Единый вознаградит вас за смирение и почтительность!
Гвардейцев за спиной короля, женщина увидела только теперь и даже успела удивиться, как это не заметила их сразу. Нужно было признать, что те действительно выглядели так, будто здесь и не присутствуют, и возможно поэтому и казались столь незаметными. Наверно, это было частью какой-то гвардейской магии. И все же, стоило королю к ним обратится эти двое приобрели столь внимательный вид, что не приходилось сомневаться, что те кажется не упустила ни единого слова или движения. Гвардейцам Луи определенно было чему поучиться у офирских.
— В следующий раз я постараюсь предупредить вас о похищении заранее, чтобы вы успели подобающе одеться, — со смехом кивнула герцогиня, ныряя в открывшийся в стене проход. И пускай в Эсгоротском замке были такие же, Авелин все же восхищенно оглядывалась по сторонам, будто никогда не видела голых стен служковых путей, и все же офирские чем-то неуловимо отличались от привычных ей брейвайнских, а может виной тому было присутствие Дэйрона.

Авелин всей душой надеялась, что то, чем закончились попытки короля не то что переодеться, а скорее для начала раздеться, не имеют никакого отношения к обязанностям его камергера. А еще она плохо понимала, как Его Величество мог считать, что после визита в его покои, они вообще куда-либо отправятся дальше. И будь воля герцогини, она бы не выпускала Дэйрона из комнат еще не менее двух суток, но сеять панику среди придворных было бы неправильно. К тому же, хотя бы из уважения к данному королем обещанию, стоило все же осмотреть достопримечательности. Да и кроме того, Авелин и в самом деле было интересно посмотреть на все красоты офирской столицы, ради которых пришлось так рано встать.
— Если бы не этот Ваш долг чести, на котором я сама настояла, я бы с куда большим удовольствием осталась здесь,— качнув головой призналась женщина, застегивая последнюю пуговицу на дублете, — А еще лучше, действительно похитила бы  вас на месяц-другой, может быть даже увезла бы в Колиньяр, там сейчас должно быть теплее, чем здесь, — что конечно же было совершенно невозможно, и она это прекрасно понимала. Жаль, очень жаль, что Дэйрон и в самом деле не был просто пиратом, с этим она бы смирилась куда проще, чем с тем, что с его королевским долгом и миллионом обязательств перед страной ничего нельзя сделать, да и к тому же едва ли у самого короля было острое желание все это нарушить,— Жаль, что нам так скоро придется уехать
За собственными сожалениями, Авелин не сразу обратила внимание, что плащ король накинул совсем не тот, что она ожидала увидеть, и даже уже собиралась снова над ним подшутить.
— Этот вы тоже выиграли в карты? — без раздумий сдаваясь в плен, выглядящего куда приличнее, плаща, и тут же рассмеялась над заверениями короля, — Неужели он волшебный? Плащ-невидимка?
Был тот самый плащ невидимкой или нет, герцогиня так и не поняла, но местная служанка прошмыгнула мимо них даже на секунду не задержав взгляда, как и парочка стражников. То ли вымуштрованы они были на зависть всем, то ли вещица и впрямь была необычная.
— Озеро? — нехотя отдаляясь, скорее спросила, чем ответила женщина,— То, что под землей. Или башня... Что Его Величеству нравится больше всего в его столице?

О будущем отъезде, как и о том, что за ним последует, Авелин хоть и упомянула первой, старалась все же не думать. Ни о расстоянии, что неизбежно проляжет между ними, ни о том, что даже если у короля и возникнем желание вспомнить о ней, у него просто не будет на это времени. И самое ужасное, о чем она не просто не хотела - боялась думать так о том, что слишком увлеклась, упустив момент, когда все стало для неё серьезнее, чем должно было бы быть для избежания последующих мук. Авелин собиралась сказать, что тоже была бы счастлива остаться, и что Его Величеству не о чем беспокоиться и она сохранит все тайны, но вышло совсем другое.

— А я бы была счастлива, если бы Вы остались здесь, — женщина горько улыбнулась куда-то в сторону, провожаясь взглядом сорвавшуюся с ветки ворону, — На время компании. Но вы ведь так не сделаете, да? — и так зная ответ, но все же спросила Авелин, — Вы ведь умеете играть в шахматы? Слышали о рокировках? Король должен быть в безопасности, пока остальные фигуры ходят.

В озере купаться герцогиня вообще-то не собиралась, но теперь это звучало как вызов. Наверно, подхвати она грудную хворь или простуду, она бы с чистой совестью смогла бы задержаться в Офире куда дольше, но сомневалась, что вид ее красного носа будет хоть сколько-то в глазах Дэйрона выглядеть привлекательно.

— Так вот, что произошло с вашими драконами, они просто заболели и умерли, и в этом на самом деле нет никакой заслуги храбрых рыцарей? — притворно разочарованно проговорила женщина, — Может быть когда-нибудь я расскажу вам легенду о моем пращуре Павсании-Драконоборце, он справлялся и без ледяных озёр!

Герцогиня согласно кивнула, сдержала порыв, напомнить, что ей обещали, что чудесный плащ сохранит из от всех сплетен. В конце концов, она была сестрой Арно и точно знала, что даже волшебные вещицы едва ли могли иногда спасти людей от всех слухов.
Авелин рассмеялась, живо представив подобных призраков.

— Конечно, — благоговейным шёпотом ответила женщина, — В погребах обитают духи навыпитого и невинно позабытого вина,  она маяться и страдают, ночами завывая в унисон ветру в надежде, что какой-нибудь храбрец услышит их и придёт освободить. Я покажу вам их, когда вы почтите нас своим визитом. Это ведь правда, вы приедете? — Авелин даже остановилась, чтобы с надеждой заглянуть мужчине в глаза, полагая, что так люди с большей вероятностью дают нужный ответ.

Рэдфорд действительно был замечательным, о чем она и сообщила. И было даже не в поражающих воображения легендах, а в том, что она все никак не могла взять в толк, как здесь умещалось столько всего почти не сочетаемого. И удивительного. Странная роща была тому ярчайшим подтверждением. Отдаленно она напоминала герцогине украшенные во время летних ярмарок деревья, но при этом поразительно не имела с ними ничего общего. Авелин зачарованно сделала пару шагов к ближайшему дереву, не желая подходить впритык, будто к ранее невиданному животному.

— Почему здесь столько лент? Это люди их вешают, зачем? — лишь после упоминания Шестерых, она вдруг осознала, что это должно быть какая-то языческая традиция, наверняка, такая же необъяснимая, как и то, почему люди в них до сих пор верят, — Это очень красиво, особенно летом должно быть. И очень странно.

Авелин хотела спросить, вешал ли ленту здесь сам Дэйрон, но промолчала, вместо этого сосредоточившись на узоре висевший прямо перед ней зеленой полоске. Она и так задавала слишком много вопросов, хоть и в половину меньше, чем крутилось у нее на языке, а ответов получила и то меньше.
В компании мало знакомого короля Авелин не передумала делать ничего, о чем и сообщила. Мысленно на секунду сосредоточившись на этом "мало знакомом". Ей в общем-то казалось, что она его прекрасно понимает, но знать и впрямь ничего толком не знала. Кажется, даже о самом Офире в ее голове было знаний в разы больше, чем о его короле. Герцогиня погладила на прощанье ленточку и отступила в сторону прохода, еще раз обернувшись на рощу, удивляясь, как одновременно красиво и грустно может выглядит тысяча, наверняка, так и не услышанных никем просьб и молитв.

— И это не говоря уже о том, что вы не познакомили меня ни с конем, ни с борделем! —  женщина с укором глянула на Дэйрона, что в свете факела должно было возыметь безусловный эффект, но руку не без удовольствия приняла, — Я до сих пор мучаюсь вопросом, что такого должно быть в борделе, чтобы его посещал король. Король! Будто у вас может быть нехватка в женском внимании и без него.
Авелин не удержавшись, на секунду разжала ладонь, чтобы перехватить ею факел и провести освободившейся рукой по зеленоватым разводам стены, совершенно не к месту подумав, что ей очень-очень нужен столик с малахитовой столешницей и золотой окантовкой по боку.
— Да, ваши долги передо мной все накапливаются и накапливаются еще с Солина, не боитесь расплаты? — герцогиня лукаво улыбнулась, вновь беря короля за руку, — Любой граф Колиньяра подтвердит вам, что порой я напоминаю о них весьма неожиданно!

Герцогиня подозрительно прищурилась, но, уверенно кивнув, послушно закрыла глаза. Первой мыслью, что посетила ее, стоило Дэйрону лишь приподнять ее, было подозрение, что через пару минут ее обязательно сбросят в озеро. Что в общем-то было бы почти обоснованно,но она бы, конечно, предпочла пережить подобное летом. Хотя, учитывая то, насколько была приятна начальная часть действа, она, возможно, легко простит все, что за ней последует. Авелин только довольно жмурясь коротко поцеловала мужчину в щеку, ткнулась носом, и в который раз пожалела, что пришлось выйти из комнат. Открывать глаза не хотелось даже тогда, когда ей разрешили. Герцогиня нехотя разомкнула руки, открыв глаза, лишь когда почувствовала под ногами землю.
Сказать, что было красиво - не сказать ничего. А ведь казалось бы, ну пещера, ну озеро, нет, такое было невозможно оценить на словах, только увидеть в живую вокруг себя. Подобного она не ожидала, в тайне считая, что едва ли вид озера может ее впечатлить.
— Глубокое, — с удивлением отметила Авелин, наклоняясь к идеально отражающемуся в воде своду, без всякого намека на виднеющееся дно, — А куда вела вторая дорога на развилке?
Герцогиня опустилась на колено, опуская руку в ледяную воду, пуская по воде разрушающую картинку рябь. Помахав под водой невидимому дну, Авелин вытащила руку, признавая, что озеро достаточно холодное, чтобы все-таки в теории не простить за не случившееся сбрасывание.
— Кот! — герцогиня отцепила от пальца настойчивую пиявку, бросив ее обратно в воду, попутно думая, что драконы обмельчали и воодушевленно бросилась к обнаруженной зверюге.
А кот выглядел действительно как зверюга: огромный, рыжий, с наглой мордой, что было заметно, даже учитывая, что тот внимательно всматривался в озерную гладь, то и дело поднимая лапу, чтобы ударить по воде.
— Ну что там такое? — с умилением поднимая сопротивляющегося зверя на руки, поводив свободной по воде, создавая маленький шторм, когда пальцев коснулось что-то значительно больше рядовой пиявки. Авелин инстинктивно шарахнулась, прижимая кота, от чего несчастный издал полузадушенное "мявк"
— Змея или рыба, здесь есть рыба? — в ответ на вопросительный взгляд, почти извиняющимся тоном пояснила Авелин, — Большая рыба!

То что внезапно стремительно понеслось по озерной глади совершенно не напоминало не пьяного ментора, и лишь отдаленно напомнило того же состояния барона, лишь с той разницей, что насколько Авелин могла судить о пьяных баронах, те скорее предпочитали вообще не двигаться. Самым разумным решением сейчас было бы завизжать, схватить за руку короля и как можно быстрее дернуть в сторону выхода из подземелей, а зачем забыть обо всем этом, как о страшном сне. Она вообще допускала, что именно этим происходящее и является, потому что на самом деле подобных чудищ существовать никак не могло. К собственному искреннему сожалению, герцогиня относилась к тому типу людей, что сталкиваясь с пугающим и опасным, вместо своевременного тактического отступления, просто замирали на месте соляным столпом с медленно открывающемся ртом. В некое подобие сознания ее привели только резко выпущенные когти выворачивающегося в ее рука кота.
С трудом разбирая смысл выкрикнутых Дэйроном слов, долетающих до нее будто через водную толщу, Авелин запоздало метнулась в сторону указанных валунов, на редкость не прекословя. Не потрать герцогиня столько времени на забытие, возможно, она бы даже успела. Но стоило ей только дернуться, как чешуйчатая тварь одновременно с ней рванулась в ее сторону. Все, что она различила, прежде чем совершить главную в своей жизни глупость - это распахнутую пасть и два ряда острых даже на смутный первый взгляд зубов. Вскрикнув, Авелин инстинктивно сделала то, что делала всегда, когда ей в лицо так быстро летело что бы то ни было — попыталась отбить это кулаком, выронив из рук орущего кота. Костяшки пальцев стукнулись ровно об розовое небо, и женщина в ужасе шарахаясь выдернула руку, царапаясь об острые зубы. Тварь хрипло зашипев клацнула зубами, вся подбираясь перед новой атакой, не сводя взгляда с медленно пятящейся к камням Авелин.

Авелин сама не верила, что смогла устоять на ногах. И продолжала стоять, переводя взгляд с Дейрона на откатившуюся к ее ноге змеиную голову, еще секунду назад опасно надвигающуюся на нее. Пасть ее так и осталось открытой, кровь быстро сочилась из пореза, окрашивая подол ее платья и плаща, и Авелин грустно подумала, что платье было очень хорошим, а взяла она их с собой все же слишком мало, не обращая внимания на пульсирующую боль в руке и оглушительный бой сердца. Она хотела что-то сказать, но вместо этого только рвано выдохнула, понимая, что кажется все это время не дышала. Герцогиня отрешенно прошлась взглядом по обезглавленной туше, пытаясь собраться с мыслями, подбирая слова восхищения, благодарности, для которой сейчас было самое время, но так и не находила их.
— Спасибо, — просто, наверно слишком просто сказала Авелин, удивленно уставилась на быстро пропитывающийся кровью платок, хотя благодарила вовсе не за него.
Тело как будто брало реванш за тот ужас, которого хватило бы на месяц, а пережить пришлось в считанные секунды, и отказывалось повиноваться. А может быть, дело было и вовсе не в страхе.
— А это... - Авелин опасливо покосилась на мертвую змею, — Это ведь не та тварь, у которой на месте одной головы вырастает две, правда?
Герцогиня неуверенно улыбнулась и переступила с ноги на ногу. Теперь и они начинали слабеть, а рука и вовсе ничего не чувствовала. Она поморщилась слегка, второй чуть ослабляя слишком тугую, как ей показалось, повязку, заставившею ладонь онеметь, но неожиданно поняла, что та такой не была. Предательство собственного тела злило так, что Авелин не сомневалась что заставит его пройти весь пусть до замка просто из вредности, как бы это не было глупо.
— Вы правы, нужен лекарь,—еще раз согласно кивнула и осторожно оперлась о протянутую руку, и коротко рассмеявшись, удивляясь, что сейчас способна на это, качнула головой — И не правы, если только вы не вступили в заговор с чудовищем, желая оставить мне действительно незабываемые впечатления об Этринге
Ей достаточно было сделать шаг, чтобы понять, что ее голова идёт кругом не только в переносном значении.  Будь сейчас лето было бы легко разуться, чтобы оградить себя от нахватавшего для полной картины нелепого подвертывания ноги, или можно было бы еще живописно споткнуться и разбить нос. Еще можно было бы попросить короля поизображать пони чуть дольше . И ей, конечно, нравилось, когда ее носили на руках, но она была достаточно искушена в придворных интригах, чтобы понимать, что Его Величество не позволит себе этого в залах и пассажах Рэдфорта, а только здесь, где увидеть их могли только обитавшие в озере чудовища. И хотя она и сама считала это безусловно правильным, мысль почему-то царапала сердце, больно, как недовольная кошка.
— Надо забрать кота, — вдруг вспомнив, уверенно заявила Авелин, чтобы хоть как-то задобрить тех, которые скребли на душе. Да и просто потому, что кот ей понравился, и оставлять животное, которое само того не подозревая теперь в некотором смысле было тем, с кем она буквально рука об руку пережила, возможно, худшее в своей жизни знакомство.

[3 января]

Авелин проснулась ужасным привкусом молока и горечавки. Старик Абсолон, бывший лекарем в Арманьяке всю ее сознательную жизнь, лечил, кажется, все болезни этой сомнительной травой. Ее всегда удивляло как такие симпатичные цветы, могут быть такими отвратительными на вкус, только позже узнав, что это довольно распространённое явление. Впрочем, возможно, не так уж сомнительна была польза горечавки, дожила же она все-таки до своих лет. И, кажется, все ещё живет. Авелин попробовала пошевелить пальцами, и поморщилась от резкой боли в раненной руке. Да, она определённо была жива.
— Вам очень повезло.
Фортеньяк невольно вздрогнула от неожиданности, разве что за сердце не схватилась.
Горбоносый, слишком смуглый даже по меркам привыкшей с детства к южанам Авелин, лекарь без сомнений был амидцем. Спросонья герцогине в голове даже забралась сумасшедшая мысль, что она проспала так долго, что успела пропустить, как союзные войска проиграли Амиду, и вот те уже хозяйничают вовсю.
Видимо, не меньшей удачей мужчина посчитал и то, что она проснулась. С готовность  оставив склянки, которые убирал со стола в небольшой сундук, Авелин и сказать ничего не успела, как амидец уже принялся менять повязку на руке, сперва смазывая раны сомнительной на вид кашицей.
Ей хотелось задать очень много вопросов, но даже невысказанными те казались слишком глупыми, поэтому женщина просто молчала, тупо следя за движениями лекаря. Того, впрочем, такое молчание в ответ  не смущало, и говорил он, кажется, за двоих.
От него она узнала, что причиной ее состояния была не столько рана, сколько попавший в неё яд. Но об этом она смутно успела догадаться и сама ещё тогда, сидя в пещере и пялясь на оттрубленную голову. От неприятного воспоминания ее отвлёк запрыгнувший на постель рыжий кот, по-хозяйски потоптавшись, нагло улёгся под боком. Судя по тому, что появление животного лекаря никак не удивило, тот обустроился в комнате отнюдь не только сейчас. Авелин погладила здоровой рукой рыжую макушку, в пол уха слушая лекаря, сопоставляя это с собственными отрывочными воспоминаниями. Слишком скупыми, надо признать. Она смутно припоминала, как Дэйрон донёс ее до комнаты, помнила собственные лихорадочные возмущения, как один за другим являлись какие-то лекари. А может и не лекари. Они что-то говорили, что-то спрашивали, поили ее какой-то гадостью, от которой мутило. Авелин снова поморщилась, и молча кивнула на слова амидца. Единственной приятной новостью было лишь то, что исходя из слов лекаря король, кажется, провёл с ней немало времени. Герцогиня незаметно закусила губу, чтобы глупо не улыбнуться. Несмотря на то, что она об этом совершенно не помнила, и судя по всему была и вовсе в забытье, ей показалось, что сам этот факт станет воспоминанием приятным. И даже, возможно, сможет затмить все остальные досадные.
Наконец амидец оставил многострадальную руку в покое, и оглядев напоследок повязку, удовлетворенно вздохнул.
— Должно быть было больно
Авелин показалось, что замечание это было скорее в угоду вежливости, чем действительным его мнением. Да и она сама не помнила поразившей ее воображение боли. Боль как боль.
— В сравнении с родами - едва ли, — наконец сказала герцогиня, собственный голос после долгого молчания показался непривычно хриплым, —  Долго мне ещё нужно будет лежать? 
Мужчина пробормотал что-то про четыре дня и протянул ей кубок с очередным горьковатым отваром. Фортеньяк разочарованно выдохнула. Конечно, она ещё чувствовала слабость, и не смотря на нарастающее чувство голода, ее все ещё немного мутило, но как пролежать в одной комнате целых четыре дня она себе представить не могла. Скорее всего, ей придётся сойти с ума, может хоть это ее развлечет.

Не то, чтобы Авелин жаждала остаться в покоях одна, скорее даже наоборот, но настойчивое присутствие лекаря ее несколько смущало. Даже с принесённым завтраком, ей пришлось справляться в его присутствии под живое повествование о том, каким хорошим знаком является пробудившийся в ней аппетит. Врачевательство герцогиню никогда особенно не интересовало, да и зачем бы ей оно, когда в Колирьяре к ее услугам были все лекари герцогства, не говоря уже о столице. И все же в рассказах Маарифа было и нечто интересное, когда он заводил речь о необычных амидских способах. О пользе яда скорпиона, и даже пресловутых змей, во что ей было особенно непросто поверить. Авелин даже уточнила, значит ли это, что после случившегося она не будет ещё год болеть, но амидец только сдерживая улыбку  покачал головой, и женщина обиженно уткнулась в тарелку.
Покончив с завтраком, Фортеньяк как раз пыталась осилить новую кружку с отваром, когда дверь почти бесшумно приоткрылась. Она бы даже и не заметила, если бы Маариф, который казалось только этого и ждал, шустро устремился к вошедшему королю. Наверно, он действительно был очень хорошим лекарем, раз в своём возрасте мог позволить себе столь резкие движения. Наблюдая за рассказывающем что-то лекаре, Авелин только теперь наконец поняла, чего он так настойчиво ожидал. Она бы, возможно, даже возмутилась, но ее хватало только на то, чтобы просто улыбаться, искренне радуясь неожиданному визиту. Если бы соображала она чуть получше, то наверняка бы подумала о том, что стоит хотя бы пригладить растрепавшиеся волосы, но все эти обычно очень важные вещи казались удивительно несущественными мелочами. Важными казались лишь присутствие Дэйрона и желание, чтобы амидец поскорее закрыл за собой дверь. К счастью, просить его об этом не пришлось, посчитав, что сделал все, что должно, Маариф исчез почти  незаметно.
— Не думаю, что мою репутацию при офирском дворе можно сделать ещё хуже, — герцогиня со смехом качнула головой, — Особой любви я не заметила.
Один только восьмой граф Уэтчестер чего стоил. Когда они ехали в Офир, не то чтобы она ждала тёплого приема, он вообще об этом не думала, да и в общем-то в нем не нуждалась даже сейчас. Все, что действительно занимало ее мысли, будет ли рад король.
Даже к тому отношению, что порой позволял себе демонстрировать Персиваль Кейн, герцогиня была не готова. Возможно, для иностранца брейвайнский двор выглядел так же недружелюбно, она почти не сомневалась в этом, зная, как жесток тот бывает даже к своим соотечественникам. Авелин с трудом представляла, на что были похожи первые годы покойной королевы Гудрун. Может никакой Персиваль Кейн не одаривал ее убийственным взглядом. Наверно, это и было главным преимуществом быть королевой - иметь возможность отнимать все внимание короля, когда угодно, насколько угодно и при этом не ловить косых взглядов и терпеть каких-то канцлеров, заступающих дорогу к королевскому кабинету. А ещё им не нужно отводить взгляд, чтобы кому-то не показалось, что он неприлично долгий, не нужно было искать поводов, чтобы украдкой коснуться руки. Не надо было оглядываться, прежде чем коснуться губами хотя бы щеки. А ещё королевам не нужно было уезжать через семь дней. В может королевы о таком даже и не думали, может, об этом думала только Авелин.
— Так и есть, — рассмеялась герцогиня, — В Брейвайне будут умолять рассказать о том, что же здесь случилось, что правда, а что нет. Даже жаль, что я не смогу провести в столице больше дня, чтобы насладиться таким вниманием.
На самом деле, если бы не нужно было забирать из Эсгарота близнецов, которые, наверняка, уже довели Арно до грани отчаяния, она бы легко обошлась и без визита в столицу, направившись сразу в Колиньяр. Но раз уж посетить ее было все равно необходимо, то почему бы и не развлечь и себя и других рассказами. Не всеми, конечно, только теми, что касались озерных змеев и лесных колдунов.
— Мне кажется, я вчера была недостаточна красноречива в своих благодарностях, — Авелин крепче сжала в руке чужую ладонь, радуясь, что Дэйрон ее так и не убрал, ей казалось, что этот простой жест действует на неё куда лучше всех этих отваров, — Но боюсь, что не смогу и сейчас. Спасибо. Я. Я не представляю, как бы это могло закончится, если бы не вы.
На самом деле, пожалуй, она представляла это довольно чётко, как и то, что не сможет расплатиться за все это. Ни за оттрубленную змеиную голову, ни за лекарей, ни за тревогу о ней.
— Лекарь сказал, что придётся пролежать ещё  не меньше четырёх дней, кажется, осмотр достопримечательностей ещё никогда так жестоко не отменялся, — горько усмехнулась Авелин.Ей в самом деле было жаль так не уведенную драконью башню, в которой она надеялась, все-таки нет дракона, но после случая с озером нельзя было знать наверняка. Теперь, когда она понимала, сколько она будет вынуждена провести времени в четырёх стенах, она бы без труда согласилась взглянуть даже на языческий храм. — А ещё он сказал, что вы просидели со мной до вечера. Граф Уэтчестер вне себя, да?